– Я же говорил, – тонким голосом сказал долговязый и сутулый, – в отключке они. А баба смачная.

– Что надо, только беременная, – хрипло проговорил парень с сигаретой.

– Да хрен с ней сделается!

– Тогда давай по очереди.

– Я первый, идея моя.

– Ладно, давай, я пока пойду уколюсь, а то белый свет не мил.

– Ты же недавно кололся.

– Доза была маленькая.

– Смотри не перестарайся, Хромой увидит, выгонит из команды к чертовой матери.

– Не пугай, я ужо пужатый. – Низкорослый хохотнул, показывая гнилые зубы, и пошел к двери. – Придуши ее маленько, если очухается.

Сутулый, плотоядно облизываясь, оглядел Кристину, снял автомат, положил на стол, начал снимать штаны. Кристина зашевелилась, и села, глядя на него в упор.

– Гля, очнулась! – сказал бандит, продолжая раздеваться. – Подожди, не ори, все будет хорошо… а будешь кочевряжиться – пристрелю!

– Дядь, – похлопал его ладошкой по спине Стас. – Посмотри-ка сюда.

– Тебе чего? – оглянулся парень.

Стас дернул его за рукав, чтобы тот повернулся, и изо всей силы ударил ногой в пах. Сутулый издал сиплый возглас: ух! – скорчился, глаза его закатились, и он упал. Сжав кулаки, побледнев так, что живыми на лице остались только глаза, Стас ждал, готовый ударить насильника еще раз, но этого не потребовалось: парень потерял сознание.

– А дальше что? – шепотом произнесла Кристина, такая же бледная, как и мальчишка.

– Надо уходить, – очнулся Стас, сразу повзрослев. – Стрелять умеешь? Возьмем его автомат.

Кристина с отвращением глянула на автомат с укороченным стволом, без приклада.

– Нет, я не хочу.

– Тогда возьму я. – Стас умело снял и защелкнул на место магазин автомата, передернул затвор, повесил его на грудь и подошел к двери. Оглянулся, глядя исподлобья, не по-детски серьезный и сосредоточенный. – Нам только на палубу выбраться, там мы что-нибудь придумаем.

Мальчишка распахнул дверь и наткнулся на шагнувшего в каюту прихрамывающего мужчину с сединой в волосах, одетого в дорожный костюм – таскер. Он ловко сдернул со Стаса автомат, подтолкнул его стволом на середину каюты, мельком глянул на лежащего у кровати долговязого любителя женщин и закрыл за собой дверь.

– Сядьте, – сказал он негромко. – И успокойтесь. Шансов на побегу вас все равно не было. Кто вы?

– Будто не знаете, – огрызнулся покрасневший до слез мальчишка, обнимая Кристину за талию.

Вошедший внимательно глянул на живот женщины, перевел взгляд на ее лицо, нахмурился:

– Кто вы?

– Зачем это вам? – с горечью спросила Кристина. – Сначала вы стреляете из «глушака», хватаете, увозите, а потом спрашиваете, кто мы?

– Меня прислали сюда недавно, и я не знал, кого придется стеречь. Но я вас где-то видел…

– Соболевы мы, – буркнул Стас, усаживая Кристину на стул. – Я сын, она жена.

Седой вздрогнул, внимательно разглядывая обоих:

– Не Матвея ли Соболева родственники?

Пленники не ответили, держась друг задруга. Шевченко – это был он – прошел на середину каюты, сел на другой привинченный к полу стул, поставив автомат между ног, задумался. Перед глазами промелькнула сцена боя в коридоре ассоциации ветеранов спецслужб «Барс», когда Матвей Соболев спас его от пули. Юрьев не объяснил Шевченко, зачем посылает его в Рязань, сказал только, что тот поступает в распоряжение некоего Рыкова и что сам Юрий Бенедиктович тоже скоро приедет в Рязань. Рыков же через своего заместителя приказал Валерию охранять на теплоходе «Максим Горький» важных пленников и отбыл со своей командой в неизвестном направлении. И вот оказывается, что пленники – жена и сын Соболева… и захвачены они наверняка с целью оказать давление на Матвея.

«Что будем делать?» – спросил Шевченко сам себя.

«Прежде всего надо выяснить, в какое дерьмо вляпался», – ответил внутренний голос.

«Не поздно?»

«Как бы поздно ни было, но долг платежом красен. Женщину и пацана надо спасать».

«Меня убьют».

«Тебя и так убьют, когда начнешь выяснять, на кого работает Юрьев. Кстати, не тот ли это Рыков – бывший комиссар „Чистилища“? Вот будет хохма, если это он!»

«Это не хохма, мой милый, это кое-что похуже. Тикай отсюда! Бери женщину, мальца и тикай. Потом будешь разбираться, кто есть кто…»

– Пошли, – встал Шевченко, подошел к зашевелившемуся бандиту без штанов, ударом ладони под ухо снова отправил его в беспамятство, усмехнулся, глядя на вытянувшиеся лица пленников. – Я Валера Шевченко, если вспомните, и встречался когда-то с Матвеем. Попытаюсь вывести вас отсюда. Только уговор – слушаться и повиноваться беспрекословно! Эх, надо бы начать отход попозже, когда окончательно стемнеет…

– Чего уж теперь, – по-взрослому проворчал Стас. – Давайте подождем немного, сейчас сюда придет второй бандит, он уколоться пошел.

– А, Ханыга… давно я его выгнать хотел… тем лучше. Подождем. – Шевченко ободряюще подмигнул Стасу и встал за дверью.

Дрожащий в ознобе Ханыга заявился через две минуты. Едва ли он успел сообразить, что произошло, получив удар в лоб рукоятью пистолета.

– Подождите минуту, – прижал палец к губам Валерий и исчез за дверью.

Из коридора донесся негромкий треск, короткий шум, и Шевченко затащил в каюту еще одного стража в джинсах и безрукавке.

– Двое на выходе в бар, один у лестницы наверх и еще трое на первой палубе, на корме, в середине возле кают и на носу. Но туда мы не пойдем, попробуем через машинное отделение. Что с вами?

Кристина, почувствовавшая приступ слабости, побледнела, виновато посмотрела на Шевченко, но руку его отвела.

– Это пройдет. Говорите, что надо делать.

Стас подошел к ней, подставил плечо.

– Опирайся на меня.

Шевченко выглянул в коридор, махнул рукой.

– Не отставайте!

Они выскользнули в коридор средней палубы теплохода, в который выходили двери еще четырех кают, двинулись за проводником, у которого исчезла хромота, а движения стали по-кошачьи мягкими и гибкими. Левый конец коридора выходил в бар, откуда доносились голоса и музыка. Правый заканчивался еще одной дверью, ведущей на лестницу, соединявшую палубы. Валерий открыл ее, выглянул, снова махнул рукой, приглашая пленников вперед.

Они спустились по лестнице вниз, на нижнюю палубу теплохода, миновали камбуз, бильярдную, каюту капитана, направляясь к двери с иллюминатором, ведущей в машинное отделение. И в этот момент сзади раздался удивленный голос:

– Эй, Хромой, куда это ты их повел?

– А-а, Гуревич, хорошо, что ты не спишь, – хладнокровно обернулся Шевченко, – Ну-ка, подержи их под прицелом, я забыл взять документы.

Из каюты капитана вылез небритый отрок с длинными волосами, связанными сзади в пучок, с помповым ружьем в руке и банкой пива в другой.

– А куда это ты их?

– Шеф велел запереть в машинную, для надежности.

– Так он же уехал.

– А рация на что? Не умничай, стой тут, пока не приду. Пива захватить?

Парень приблизился, отхлебывая из банки, покачал головой.

– Что-то темнишь ты, Хромой. Я сам слышал, как шеф велел удвоить охрану и стеречь бабу с пацаном в его апартаментах. Иди обратно. – Он схватил Кристину за плечо, толкнул в сторону лестницы. – А ты что глазами сверкаешь, щенок? – Длинноволосый хотел щелкнуть Стаса по лбу и охнул от стремительного удара в кадык, выронил пиво. Прохрипел:

– Ах ты, змееныш!.. Но сделать ничего не успел, приблизившийся Шевченко резким ударом по затылку уложил сторожа на пол коридора. С одобрением глянул на мальчишку.

– Лихо ты его! Отец учил, что ли? А теперь бегом отсюда, вниз, будем искать люк… – Валерий не договорил.

На верхней палубе раздался крик, ругань, топот ног. С грохотом открылась одна дверь каюты, другая…

Долгое мгновение все трое смотрели друг на друга, потом Шевченко метнулся к двери в машинное отделение, откинул ее, махнул рукой:

– Сюда!

Они едва успели проскочить внутрь и задраить дверь, как в коридор выбежали трое парней с автоматами наготове.